Она любила красоту во всех её ипостасях, искала любовь всю жизнь и не могла ею насладиться. Её жизнь полна противоречий и крайностей. Она сильная и слабая, она хрупкая и великая. Она была музыкантом и при этом не знала нот.
Она писала тексты песен с орфографическими ошибками, но это не умаяло её талант и восхищение, которое она вызывала. Она родилась на тротуаре, пока отец пытался поймать такси, чтобы доставить свою супругу в родильный дом. На своих плащах два полицейских приняли роды прямо на улице. Таким было появление величайшей певицы ХХ века — Эдит Пиаф.
Девушка-подросток поет на перекрестке Парижа под аккордеон. Юная Эдит пела громко и с чувством. Отец говорил ей, что глотка у неё луженая. Прохожие то бранили её за пение, то восхищались, голосуя монетой. В тот зябкий осенний день Лепле шел по улице. Пение привлекло его внимание, и он увидел девушку в платье не по росту с драными локтями, в туфлях на босу ногу и с взъерошенными волосами. Где-то далеко в космосе ярко загорелось звезда Эдит Пиаф.
На первом прослушивании Лепле попросил Эдит спеть песни, которые она хотела бы спеть. Первые два часа он слушал пение Эдит почти с отвращением, но что-то не давало ему её отправить обратно на улицу.
Спустя неделю, в кафе «Жернис» должен был состоятся дебют Пиаф. Казалось, Лепле не ведал, что творит. Требовательная публика самого рафинированного богемного кафе Парижа разорвет малышку Пиаф в клочья, освистав и засмеяв её за нищенский вид и уличную манеру пения, но репетиции начались. Каждый день Эдит приходила к Лепле. Обозначив график репетиций, Лепле добавил: «Эдит, тебе нужно придумать псевдоним». Он посмотрел на тщедушное тело девушки и добавил: «Пиаф. Эдит Пиаф», тем самым назвав Эдит воробушком. (По-французски «пиаф» — это воробушек).
Девушка с головой окунулась в репетиции и пение. За день до дебюта Эдит вспомнила, что ей совершенно не в чем выйти на сцену. Она побежала в лавку и купила три мотка черной шерсти. Всю ночь напролет и весь следующий день она вязала платье. На один рукав шерсти не хватило. Когда наряд увидел Лепле, он пришел в ярость. Надо было что-то делать. Рассерженный он молнией вышел из гримерки. Когда Лепле вернулся, в его руках был мужской белый шарф. Он протянул его Воробушку.
— На, прикрой голую руку, — сказал Лепле и вышел прочь.
Настал момент. Эдит вышла на сцену. Из зала на неё смотрело больше сотни надменных и холодных глаз. Посетители «Жернис» были одеты не просто дорого, они были одеты роскошно. Дамы привычно кутались в меховые боа, а в их украшениях сверкали бриллианты. Мужчины были одеты в смокинги. Посетители «Жернис» беседовали, смеялись, смакуя деликатесы. Никто не заметил появления Эдит на сцене, но она не оробела. Раздалось пение во весь голос: «А у нас, у девчонок, ни кола, ни двора. У верченых-крученых, эх, в кармане дыра. Хорошо бы девчонке скоротать вечерок. Хорошо бы девчонку приголубил дружок…»
Это было не слыхано для сытой и лощеной публики «Жернис». После того, как Эдит закончила петь, в зале на какое-то время воцарилась тишина: никто не чавкал, никто не хлебал напитки. И, вдруг, взрыв аплодисментов!
С тех пор пение стало жизнью Пиаф. Позже почетное место вместе с пением разделила любовь к боксеру Сердану Марселю. Всё остальное и все остальные были не так заметны.
vsemedia.com / Svitana Marginata ©